Читать интересную книгу Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

— Как они гибнут?

— Они просто не возвращаются или заболевают русалочьей болезнью и уходят в воду. А это всё равно что гибель, ведь для нашей цивилизации они больше уже не существуют, они теряют память, покрываются чешуей и становятся совсем как русалки…

— У них что, амнезия наступает? Но ведь это и временно может быть…

— Не совсем амнезия. Они лишаются самой способности запоминать, становятся беспамятными.

— Ах, да… Я, кажется, что-то такое слышала от этого Принца Реки. Получается, у русалок вообще нет памяти?

— Нет. Её отсутствие напрямую связано со способностью проникать в чужие мысли. Ты хоть можешь себе представить, какой огромный объем информации несёт распахнутое перед тобою настежь человеческое сознание? Будь у русалок память, умение читать мысли свело бы их с ума.

— Бог мой, а как же они учатся?

— Никак. Им это просто не нужно. Каждую секунду они могут найти нужную им информацию в сознании любого из окружающих.

— Получается, они умные?

— Я бы не стал употреблять именно это понятие… Оно характерно для нашего мира. Русалки разумны, это неоспоримый факт, но говорить об уме как о какой-то характеристике их сознания, как мы привыкли, не совсем корректно. Они принципиально другие. И, в некотором смысле, по сравнению с нами они существа более примитивные… Они не строят городов, не ведут войн, и целыми днями только и занимаются тем, что наслаждаются жизнью всеми доступными им способами. Они никогда не переживают и не грустят, потому что у них нет памяти, они не влюбляются никогда, по этой же причине; они живут, по сути, как рыбы, они едят и совокупляются, они нежатся в тёплой воле, ничего не делают кроме этого и вполне удовлетворены таким положением дел… Им не нужен прогресс… Потому нам, людям, и кажется, что они примитивны. Но это, как ты понимаешь, только внешнее впечатление. Вывод, основанный исключительно на наших привычках и представлениях.

— Так вот почему они хотели отблагодарить меня именно таким способом! — немного разочарованно произнесла Кирочка, — Нет у них ничего путного. Этот чешуйчатый Принц ведь вылез ко мне из реки, как он сам пояснил, в награду за то, что я помешала сбросу отходов в воду…

— Напрасно ты так думаешь. Возможно, это просто единственное из их сокровищ понятное нам, такое, какое мы сможем оценить. Рассказанное вечным языком природы, знакомым всем живым существам.

— Вот-вот… — Кирочка хмыкнула, — Ничего особенного. Это не помогло бы мне лучше понять их цивилизацию.

— Понять, может, и не помогло бы… Но… — Крайст интригующе ухмыльнулся уголком рта, как умел только он один, и Кирочка догадалась, что беседа сейчас будет слегка присолена, — Контактеры рассказывают, что нет ничего круче ночи с русалкой; в этом деле они, говорят, такие мастерицы, что и не представишь, пока не попробуешь; и, к всему прочему, тут тебе никакой ответственности, никаких объяснений, никаких угрызений совести, ведь русалке для этого не нужны никакие глубокие чувства, она забудет тебя как только ты исчезнешь из вида и потому никогда не станет надеяться на какое-либо продолжение отношений — ей на это всё попросту наплевать, для неё не существует ничего, кроме удовольствия — и получается, что для офицера Особого Подразделения русалка — самая что ни на есть удобная баба… Многие контактеры, кстати, только с ними и спят — к чему даром бередить чужие чувства?.. И у этого всего есть лишь один недостаток: следует остерегаться совсем юных русалок, они могут оказаться девственницами…

— Чем же оно так страшно? — удивилась Кирочка.

— Говорят, от этого и начинается русалочья болезнь, впрочем, большая часть информации о русалках — только лишь догадки… Но, тем не менее, все контактеры без исключения верят, что в обмен на свою девственность русалка забирает душу… И человек перестает быть человеком. Он постепенно начинает забывать всё, что знал и умел, всех, кого любил… Его душа становится рыбьей. А вслед за нею и тело… У человека открываются жабры, появляется чешуя и ему ничего не остается, кроме как уйти в море… И русалочью болезнь, если она уже началась, невозможно остановить… Превращение, конечно, не происходит моментально, бывали случаи, что офицеры после рокового контакта жили нормальной человеческой жизнью недели, а то и месяцы, но потом… Все они стали русалками. Красивыми и тупыми рыбинами, которые ни черта не помнят и всю жизнь только и делают, что всячески услаждают себя…

— Боже мой… Как же тогда, если это такой риск, контактеры отличают девственниц?

— Кто интуитивно, кто логически… По-разному. Обычно просто соблазняют пожилых русалок — старые девы среди них крайне маловероятны, а седины, морщин или дряблости тела не бывает у них даже в сто лет… Женщинам-контактерам в этом смысле повезло гораздо больше. У них риск нулевой. Девственников видно сразу. И попасться может только несведущая, либо забывшая принять таблетку от дурмана. У юношей-русалок от рождения всё самое интересное сплошь покрыто чешуей, но чешуйки эти особенно нежные, держаться они не слишком прочно — вот и отшелушиваются при определенных обстоятельствах…

Кирочка застыла, будто почувствовав неожиданное прикосновению к затылку холодной мёртвой руки. Ужас перед тем, чего удалось избежать благодаря случайности, заставил вспотеть ладони. Как же близко она была к… Перед её внутренним взором, так же отчетливо, как если бы Кирочка смотрела на них сейчас, возникли мелкие, несказанно тонкие, полупрозрачные чешуйки, их скромный роскошный блеск в потоке лунного света…

— Чёрт побери… — сказала Кирочка и голос её дрогнул, — ты, кажется, в самом деле спас мне жизнь, Крайст, выдернув из этой, как ты изволил выразиться, «лужи»… Он ведь, принц этот рыбий… да чтоб его…

— Так ты что же думала, они тебе кого-нибудь вроде меня, бабника тамошнего, подсунут, в награду-то? Нет, конечно. Невинного юношу, высший сорт. Говорят, страсть приятно, когда у русалок это впервые, почему, не берусь объяснять, не знаток, энергетическое сияние какое-то у них, которое только один раз в жизни и бывает… Все те, кто успевал что-либо рассказать, покуда не… того… все уверяли, будто это уж так приятно, что с ума сходишь; уж до того сладко, что и сдохнуть потом не жалко… Потому, — Билл усмехнулся, — ты не слишком меня благодари-то, Кира, с одной стороны я тебя, конечно спас, а с другой — такой кайф тебе обломал… Добро и зло относительны. Может, рыбой быть по-своему и круто… В чём-то и мы с вами на них похожи…

Крайст посмотрел на Кирочку и улыбнулся хитро-хитро. Она сразу догадалась, что он намекает на Правило. Его соблюдение в каком-то смысле действительно роднило офицеров Особого Подразделения с беспамятными жителями океана.

— Вы как будто гордитесь этим… — сказала Кирочка с лёгким оттенком досады.

— Нисколько не горжусь. Да и не сам ведь я решил так жить.

— Хочешь сказать, если бы не служба, то ты одну бабу всю жизнь любил бы? — чуть ехидно осведомилась Кирочка.

— И любил бы, — ответил Билл не колеблясь, — Я даже собирался по молодости жениться. И свято верил, что мы жизнь проживём счастливую, деток народим, дачу построим, ну и все дела, проживём как люди живут… А вообще, — он ненадолго задумался, — для любви ведь нет никакой разницы, одна баба или много… Всю жизнь или один миг… Я каждую из них по-своему любил, пусть несколько часов всего, но любил безумно; и все они для меня как та одна, единственная, которую я почему-то, по какому-то божьему капризу, или в наказание за что-то, никогда не встречу, а если и встречу, то в упор не узнаю, не пойму, что это она…

На заднем сидении зашевелилась Аль-Мара.

— Вот и наш лейтенант Бланш! — воскликнул Крайст весело, печальная задумчивость его, навеянная концом беседы, улетучилась моментально, — Доброе утро! Времени то уже, поди… Скоро рассветёт!

Аль-Мара, приподнявшись на локте, мутными со сна глазами бестолково шарила вокруг, силясь понять, где она находится и почему. Кирочка смотрела на подругу с облегчённым умилением, как мать на впервые очнувшегося после тяжёлой лихорадки младенца.

— Где мой наручный датчик? — спросила она первым делом, ощупывая запястье левой руки; в отличие от других офицеров Аль-Мара никогда не носила его на правой, где играл нежными переливами диковинный радужный браслет, подаренный Асаном.

— Вот это я понимаю, офицер! — сказал Крайст с шутливой укоризной Кирочке, — первым делом — датчик! Не то что ты, растяпа…

— Господи… — прошептала Аль-Мара встревоженно, — я, наверное, его на берегу забыла, я ничего не помню… кажется, я сняла его и пошла купаться, а потом…

— Ничего страшного, — произнес Крайст ободряющим тоном, — Мы активируем в нём программу самоуничтожения встроенного секретного устройства, и кто-нибудь просто найдет на берегу неисправные часы. Подумаешь, датчик. Невелика беда. Сама-то ты в порядке, рыжая?